Заповедник Николая Надеждина: В анфас и в профиль

В этом году я вдруг перестал фотографировать. Совсем. Видео не снимал никогда, но фотографией увлекался. И вот - на тебе, остыл.

Причин тому множество, и я их знаю. Но главная - я не умею снимать в принципе. У меня не фотографическое мышление. Я фотографирую, как ученик второго класса (примерно так же и рисую). То есть улавливаю какую-то смутную идею, но четко сформулировать и воплотить ее в снимке не умею. И уже не научусь - талант фотографа такая же загадочная штука, как и талант писателя. С ним нужно родиться. Обучиться можно только ремеслу, имея при этом природные способности. У меня этих способностей нет.

Вторая причина - рядом со мной появился человек, который мастерски владеет камерой. Я не преувеличиваю. Юля фотографирует так хорошо, что я с облегчением откладываю фотоаппарат в сторону, чтобы уже не возвращаться к этому увлечению.

В принципе, мне и раньше приходилось несладко. Мой лучший (и единственный - к сожалению или, наоборот, к счастью) друг - выдающийся фотограф. Он не просто хорошо снимает, он снимает лучше всех. Его карточки - настоящие художественные полотна. Именно благодаря этому человеку я научился наслаждаться фотографией в качестве зрителя. Я вижу красоту остановленного мгновения. Я понимаю, что фотография - полноценный вид изобразительного искусства, ничуть не менее значимый, чем живопись. Художник свободен, его главный инструмент - воображение. Фотохудожник поставлен в более жесткие рамки. У него помимо воображения есть еще и жесткие ограничения реальности. Свои картины он пишет не красками. Фотограф составляет мозаику из осколков человеческой жизни.

Как, к примеру, передать глубину взгляда? Художнику проще - у него огромный арсенал средств. А как быть фотографу, ежели у модели взгляд, скажем, коровий? И в эти пустые зенки смазливой блонди, как ни упирайся, какой-либо мысли не вложишь?

Мой друг умеет передать в своих снимках тончайшие переживания. Его портреты вовсе не лица. Это романы в одном снимке. Запутанные, трагические истории. Проблески надежды и крупинки счастья. Я его снимки могу рассматривать часами.

Я любые хорошие снимки могу рассматривать часами (и в этом главная заслуга моего друга). У талантливо сделанной фотографии та же особенность, что и у хорошей прозы - неоднозначность. В красивом лице женщины ты вдруг угадываешь оскал хищницы. И ты не любишь уже ее, ты ее боишься. Как в рассказах Набокова - милое лицо, черные мысли. Или в прозе Сент-Экзюпери - простые слова, невероятная глубина чувств. Или в романах Фицджеральда - практически полное отсутствие действия и ощущение бурлящей жизни, поглощающей и губящей людей. И так далее.

Фотография, если это произведение искусства, никогда не бывает конкретной. В этом смысле самое реалистичное из искусств является самым ирреальным, романтичным, условным. Какие ассоциации возникают в голове у зрителя, рассматривающего бутылку на фоне ломтей арбуза, снятую Йозефом Судеком? Никто этого не знает. Не знал и Судек. Но это что угодно, только не вид бутылки на фоне арбуза.

Я помню групповые портреты своего друга, снятые им во время служебных поездок в российскую глубинку. Это жанровые сценки, где каждый герой играет свою роль. А кадр-то не постановочный, репортажный. И ни одной случайной детали. Ни одной зацепки, чтобы можно было усомниться в истинности происходящего… Эти фотографии оставляют впечатление чуда. В одном снимке - описание десятка судеб. С искренним сочувствием, с доброй иронией и с большой любовью к людям.

Вот главное качество таланта - любовь к людям. Без нее не будет ничего. То есть, вообще - ни-че-го. Вместо прозы - жалкие потуги. Вместо хорошей картины - нелепая мазня. Вместо музыки - ритмизованный шум. Вместо снимка - пошлая картинка “из жизни”.

Гений и злодейство вещи все-таки несовместные - как талант и мизантропия. Либо одно, либо другое.

Нельзя браться за перо, ненавидя людей. Даже если тебя сильно обидели. Даже если небо над тобой беспросветно, а мысли черны. Спасение - в любви. Это не религиозный постулат (я убежденный атеист). Это закон природы. Любовь - суть жизни, следовательно, и суть творчества.

Кстати, избавь вас бог сказать когда-нибудь - “мое творчество”. Это не просто глупо, это явный признак графомании. Творцом вас могут назвать другие - ваши читатели, зрители, слушатели. А для себя вы - ремесленник, который честно делает свое дело, стараясь при этом не опозориться.

Этого достаточно. Для чего? Для того, чтобы продолжать заниматься фотографией или прекратить снимать. Чтобы сочинять свои рассказы или раз и навсегда забыть об этом напрасном занятии. Чтобы, наконец, ощущать себя профессионалом хоть в каком-то серьезном деле.

Мы живем в эпоху засилья дилетантов. Вы заметили? Совершенно не хочется в этом соучаствовать.