Заповедник Николая Надеждина: Тайский язык

Я полагаю, что тайский язык мы уже знаем. Не так, чтобы полностью, но некоторые словечки – точно. Например, выражение «автомобильный вокзал» звучит на тайском языке, как «бац стейчена». Я говорю об этом совершенно определённо – поскольку нас прекрасно понимают сами тайцы. Ещё я умею говорить «капун кап». Это слово (точнее – два слова) не означают ровным счётом ничего. Это примерно звучит, как некое извинение. И если ты говоришь только «капун кап», «капун кап», «капун кап», не произнося других слов, то к тебе, во всяком случае, прислушиваются. А вдруг ты чего-нибудь скажешь дополнительно? Если нет – то ты просто вежливый человек.

Ещё я знаю, как по-тайски звучат самые ходовые ругательства. Знаю, но не скажу (поскольку это секретная информация). И ещё – я знаю кое-какие местоимения. Например – «я», «ты», «он», «она»… Точнее – знал когда-то, но сейчас вроде как забыл.

Больше я из тайского языка ровным счётом не знаю ничего.

Юля тоже – знает кое-какие слова. Немного больше, чем я. Она, например, выучилась считать – «один», «два», «три»… Как это звучит по-тайски, я не знаю (а если бы знал, то вам бы ни за что не сказал бы). Но Юля точно знает. Она немного путается, когда речь идёт об одиннадцати, двенадцати и тринадцати. Но, в общем-то, понимает и эти слова.

А ещё она знает, когда ввернуть нужное словечко, а когда его применять не стоит. Например, когда мы заказываем десяток яиц – она говорит «дайте мне десять» и дальше добавляет какое-то слово, означающее круглые вещи (то есть яйца). И её все понимают (кроме меня).

Вообще, мы с Юлей очень здорово продвинулись в изучении тайского языка. Я даже могу сказать, что мы знаем тайский лучше, чем его знает Саша Гиязов. А он в тайском языке большой дока. Говорить умеет, читать – увы. Мы же наоборот – ни читать, ни говорить не умеем. То есть знание Гиязова мы уравновешиваем своим несовершенством. И получается, что мы знаем почти столько же, сколько и он (то есть, если честно, не знаем ровным счётом ни черта).

Продвигаясь в познании тайского языка, я обнаружил несколько удивительных его особенностей. В частности, лет шесть или семь назад, когда я был ещё более-менее здоров, я услышал от одного тайца восхищение его познаниями тайского языка. Он, в частности, сказал – «как здорово, что я знаю тайский язык». Точнее, это было написано на его майке по-английски – чего он прочесть не мог. Но всё-таки он гордился своими познаниями. А мне гордится было нечем.

Далее – в классе английского языка (а мы занимались в нём почти два года) я провел немало времени рядом с классом языка тайского. Причём, по-тайски там говорили свободно. А по-английски – с большим трудом. Из чего я делаю ложный вывод о том, что в этом классе занимались изучением тайского языка, а не английского (мы в отличие от них не понимали ровным счётом ничего, что нам говорил Брендан, наш учитель английского языка). Во всяком случае – по-тайски комментировалась каждая фраза на английском языке. И постоянно аудитория взрывалась от смеха. А по-английски они блеяли с такими же затруднениями, что и мы (к слову – судя по отметкам мы были отличниками англоязычной подготовки).

От изучения тайского языка меня спас инсульт, который я пережил в 2013 году. Хорошее было время… Я был очень добр, улыбчив и весьма значителен. Но моментально разучился говорить и писать. Я просто смотрел на мир, видя в окружающих меня людях чёрт знает кого. Юлю я воспринимал, как подругу по имени Оля. Почему Оля – я не знаю. Оля и всё.

Я путал абсолютно всех. И в тайском языке достиг необыкновенного прогресса (как и в других языках – в частности, в английском). Я выучил одно, точнее – два слова. Оно звучало, как «капун кап». Больше я ничего не знал (не знаю и сейчас).

У Юли было несколько иначе. Она настойчиво учила тайский язык. И уже было заговорила - простые, но нужные нам слова. Но тут вмешалась, понимаешь ли, Грузия. И Юля моментально переключилась на изучение «грузинской мовы». Кстати – в грузинском языке она делает нешуточные успехи. И уже выучила сотню слов – из трёх сотен заготовленных ею на бумажках. Сама она сильно стесняется. Но я точно знаю – с этим человеком пропасть невозможно. Она – наш светоч в тёмном мире множества языков. Ура (в смысле – караул).

Так вот, раз в неделю мы ходим на наш рынок – на тот, что находится от нас в километре пути. И всякий раз натыкаемся на деда, с которым мы дружим. И всякий раз дед этот дарит нам какое-нибудь яблоко, а мы отдариваемся мандаринами или гуавой.

Дед этот никак не может запомнить – откуда мы. И Юля всякий раз говорит ему, что из России. Он удивляется – из России? И тут же спрашивает – как далеко это от Китая. И Юля вынуждена пояснять, что это практически на границе Китая и Финляндии.

Шуток этот дед не понимает. Но у него совершенно другая языковая среда. Он не понимает наших шуток – мы не понимаем его шуток. Но всякий раз, увидев его, мы радуемся. Я выгляжу старше, чем этот дед – хотя мне на шесть лет меньше, чем ему.

Однажды мы подошли к этому деду, когда он сидел на завалинке своего дома (рядом с дорогой). И наигрывал какую-то мелодию на губной гармошке.

Когда мы приблизились, он тут же заиграл знакомую европейскую мелодию (названия которой я не могу воспроизвести – кроме того, что это, действительно, европейская мелодия). И Юля внезапно для меня… затанцевала под эту мелодию. Я был так ошарашен этим, что стоял и улыбался. А дед продолжал настойчиво наигрывать. И у него, что удивительно, это здорово получалось.

Потом дед на мгновенье исчез. И появился с двумя мандаринами в руке. Он протянул их нам. А я моментально протянул ему огромное яблоко. И мы поменялись фруктами…

Вот скажите вы мне – зачем нам учить этот долбанный язык, если мы прекрасно общаемся с тайцами? Вот с этим дедом. С его женой. С его собакой, наконец. Зачем нам тайский язык? Что мы хотим узнать такого, чего до сих пор не знаем? Ровным счётом ни-че-го. Вот так.

А ещё мы часто ходим в торговый центр «Сентрал Плаза». Это огромный магазин столичных размеров, в котором можно купить чёрта лысого. Честно говорю – купить можно абсолютно всё.

Например, захотели мы автомобиль – приходи и покупай. Хочешь – «Порше», хочешь «Мустанг», хочешь дорогую «Тойоту». Да, любую машину – китайского, европейского или американского производства.

Мы, конечно, машину скорей всего не купим. А тайцы покупают. Берут деньги в долг и потом выбирают себе автомобиль. На них жалко смотреть – они не имеют ровным счётом ничего. А автомобиль у них уже есть.

Эти машины продаются прямо между магазинами. Они стоят на ковровых дорожках прямо перед торговыми залами. Подходи, смотри и покупай… Тайцы, повторяю, так и делают.

Или взять новые iPhone 11 Pro Max – самые дорогие из них. Вчера я видел такой в руках школьника. Очень дорогой смартфон, который он невзначай вытащил из кармана и начал наяривать на нём передо мной, наверное, считая, что я тут же «в усмерть обзавидуюсь». Но во мне совершенно нет никакой зависти. Я попросту не вижу ничего на экране смартфона. Вообще ничего – что должен видеть. И для меня эта игрушка, скорее, штука вредная, чем полезная. Я вижу, как множество молодых людей смотрит в свои смартфоны, хотя должны смотреть друг на друга или на детей, что живут с ними рядом.

Недавно мы шли по улице и видели, как молодой папашка идёт по дороге и смотрит в свой смартфон. А его девчонка (кроха лет трёх) в этот момент едва ни угодила под другого взрослого, который нёс бельё в стирку. Прямо под его ноги. Они едва разошлись. И этот парень никаких проблем со своей дочерью не заметил… Вот, болван – подумал я. Хотя он, наверняка, ничуть бы ни пожалел свою девочку – угодила под мужика, значит, так тому и быть. Но… не угодила же? Следовательно, всё нормально.

Тайцы ещё и великие буддисты. Им абсолютно наплевать – что произойдёт с ними или с их детьми. Пока ничего страшного не произошло – и нечего тут переживать. А когда произойдёт, то переживать вообще не стоит – это уже произошло, и ничего уже не исправить.

Да, мораль – черт бы её… Но мы привыкли и к этому.

Тайцы – это ещё и самые свободные люди, которые, по сути, крайне несвободны. В этом трудно разобраться. Но можно попробовать.

Вот, к примеру, среднестатистический таец – житель Бангкока (к примеру) и владелец своей машины. То есть совершенно средний по всем показателям человек, у которого есть всё и нет в то же время почти ничего. То есть машина, какой-то дом, семья. Но нет денег и весьма призрачная работа – то она есть, то её нет.

У этого тайца есть определённые желания, которые он в силу необходимости удовлетворяет. То есть ходит в магазин, покупает еду, приносит её домой. Любит свою жену, посещает сауну, занимается спортом. Всё как у людей.

Но вот вторая его сторона. Ему надо срочно прийти на религиозный обряд – например, на приход к нему монахов. И он непременно придёт в назначенный час, разуется, встанет на колени. И, сложив руки, даст монахам еду – чтобы получить от них благословение. И всё происходит именно так – словно нет у этого человека ни машины, ни дома, ни семьи. А есть только вот эти монахи – без которых и жизнь не в жизнь.

Что это – спрашиваю я? И получаю ответ – то, что ты не понимаешь. И то, чего никогда не поймёшь. Это – тайский образ жизни. Их аура – понять которую не сможешь ни ты, ни сторонники твоих убеждений. Ты – независимый человек, для которого не существует богов. Ты ни во что не веришь. А они – верят. Вот в этом-то и различия между вами…

Тайцы удивительные люди. Я знал тайцев, которые уберегали нас от посещения своих жилищ. Мы несколько раз приближались к их дверям. И тут же в нашу сторону звучали слова – «нет, нельзя, тут живём мы». Эти слова к своему удивлению мы понимаем. А всё, что они говорят дополнительно – нет.

Так вот – мы уже знаем тайский язык. Мы его знаем ровно до такой степени, что дальше изучать его нет смысла. Мы знаем – как попросить у тайцев еды, как спросить «который час», как узнать, куда нам идти. Большего нам и не нужно. Зачем – если они ответят? Мы же всё равно ни черта не поймём?

Нет, лучше мы и они будем жить параллельно – в двух не пересекающихся мирах, в двух вселенных. В одной будет царить их мир – добрый, отзывчивый и очень тайский. И другой, наш – вполне себе неверующий, но интересующийся их жизнью.

С одной стороны, мы знаем – как с ними общаться. С другой стороны – общаться, в общем-то, не умеем.

Вот вам единство и борьба противоположностей. Практически, первый курс марксизма.

А вы говорите.