Помни – откуда мы!

Наша дорога в Паттайю осталась без особых впечатлений. Дело в том, что это наш город. Но «наш» в том смысле, что рассказывать о нём особенно нечего. Город как город. Обычный, шумный, очень амбициозный. И ни разу не Таиланд – тот, который мы любим.

В том, что Паттайя не Таиланд, мы убедились на личном опыте. Раньше, когда нам говорили то же самое, мы не верили. Что значит – не Таиланд? А что тогда Таиланд?

В душе зрело сопротивление, у которого были свои причины. Мы считали, что знаем Таиланд – тот, в котором мы живём. И, зная Таиланд, не осмеливаемся называть Паттайю не-Таиландом.

Всё оказалось гораздо сложней. И Паттайя, действительно, оказалась не-Таиландом. Во всяком случае – проституции в Таиланде намного меньше, чем в Паттайе. И пьянства. И наркомании. И всего прочего – того, что мы не любим.

А ещё тайцы оказались очень гостеприимными, очень контактными людьми. Мы живём среди них. И очень этому рады – поскольку каждый день приносит нам настоящие открытия.

Вот, к примеру, отец маленького мальчика – судя по образованию какой-то инженер. Он очень простой с виду человек. Но отлично общается по-английски (с нами – полагая, что это наш родной язык). И потихоньку учит своего сына говорить с нами по-английски и приветствовать нас.

Пока у него получается только приветствовать – потому что толком этот ребёнок только научился говорить. Он требовательно выкрикивает слово «та-та» - и мы, наконец, поняли, то это такое. Это по-тайски «отец». Или, говоря проще, «папа».

Этому тайцу не очень удобно, когда его малыш мешает нам своими выкриками. А мы ему объясняем, что ничего неудобного в этом нет. Что мальчик очень скоро замолкнет. Так происходит со всеми. Он научится прислушиваться, присматриваться. И начнёт накапливать знания – которые ему будет необходимы… Но – как это объяснить? Мы просто улыбаемся. И показываем, что ничего страшного – мальчишка очень хороший. И стыдиться его нечего.

У этого тайца очень добрые глаза. Да и сам этот человек полностью к себе располагает. Таких людей мы видели и в Бангламунге. А в Паттайе их очень мало. Почти нет – на фоне огромной толпы фарангов, которые приезжают в Таиланд отдохнуть.

В Чонбури этот таец остаётся обычным инженером – хотя зарабатывает вроде бы неплохо. В Паттайе он перестанет быть инженером – поскольку там нет никакого производства. А отельный хозяин из него (добавлю - наверное) получится… так себе. Каждому приходится выполнять свою работу.

Да, кстати, в Паттайе наконец снесли дом, в котором мы однажды едва ни поселились. Он стоит сразу за поворотом - на некотором отдалении от перекрёстка, на котором возвышается восстановленный памятник некоему «Джомтейну». (Я думаю, многие жители Паттайи в курсе – где это находится).

Этот дом попал в поле нашего зрения в две тысячи одиннадцатом году – когда мы подыскивали себе жильё. Нам, в общем-то, здесь понравилось. Дом арочного типа. На первом этаже – небольшие магазинчики. На втором и третьем этажах – квартиры. Мы поговорили о стоимости (десять тысяч бат – мы думали, что это дёшево). Потом поднялись в одну из пустых квартир…

И тут оказалось, что жить здесь совершенно невозможно. Квартира – это одна старая комната с кроватью посередине и зашторенным окном в дальней части. Маленькая ванная – с душем и туалетом. Небольшой холодильник. Телевизор – который нам был не нужен. И – всё.

Площадь жилья не превышала двадцати метров. Но на деле она была намного меньше – что-то около десяти метров с лишним… Нам категорически не понравилось.

Мы покинули заведение – поблагодарив хозяина, пожилого тайца. Он вышел понаблюдать – куда мы пойдём. А мы пошли в другую застроенную часть Паттайи – через дорогу. И здесь увидели огромное количество очень дорогих, я бы даже сказал – безосновательно дорогих квартир. Кстати, эти квартиры стоят пустыми и сегодня – как и в том огромном индийском доме по дороге на Джомтьен, строительство которого закончено, а сам дом так и не заселён.

Вообще-то это бич Паттайи и всего Таиланда. Здесь строят огромное количество очень дешёвого жилья. Оно стоит от двух тысяч до, скажем, пяти тысяч бат в месяц – если арендовать жилье. Дорого это или нет? По паттайским меркам – это очень дёшево. По общим тайским – как сказать (учитывая, что это жильё никто не снимает).

Мы сначала удивлялись этому. Потом просто привыкли. Часть жилья строится и не сдаётся. Просто ожидает очереди на вложение денег или на сдачу. И чаще всего – просто стоит пустым, чтобы потом, лет через двадцать или тридцать быть снесённым и застроенным другим подрядчиком. Который, в свою очередь, ожидает, что его жильё будет пользоваться спросом.

Та же самая судьба постигла роскошный дом рядом с перекрёстком на Сукхумвите. Он давно сдан. И заселён… десятком жильцов. Это в лучшем случае. Остальная часть дома – а в нём не меньше восьмидесяти квартир (если ни больше) – пустует.

Мы привыкли к этому. И не реагируем на этот дом. Жильцы, которые в этом доме живут, пока радуются. Им предоставлена полная свобода – при наличии охраны и множества магазинов, которые, впрочем, ещё не работают. И не известно – когда заработают, потому что рядом с ними ничего нет. Только одна пустая автостоянка. И всё.

 С этим мы свыклись. Правда, в большинстве случаев, года за три, магазины начинают работать – поскольку дом всё-таки наполовину заселяется. Точнее – хотя бы наполовину.

С этим домом вряд ли получится. Он очень шумный – поскольку стоит прямо у оживлённой дороги. Здесь возникают многочисленные проблемы. А жильцам не нравится, что разрешать эти проблемы придётся им. У них есть хороший выбор жилья. Причём, разнообразного, элитного, очень хорошо построенного и расположенного не в рискованных зонах, где что-то может шуметь.

Мы видим это жильё каждый день. И каждый день говорим себе – «мы запросто можем здесь поселиться». Но, конечно, не поселимся – потому что у нас очень хорошее жильё…

Теперь расскажу об одной встрече – в Паттайе. Она произошла в пятницу, когда мы уже оттуда уезжали.

Мы заняли место в сонгтео – потому что идти по Южной улице до Сукхумвита всё-таки очень далеко. Мы решили добраться до Сукхумвита, а оттуда выехать в Чонбури. Там находится конечная остановка микроавтобусов.

Кстати – это одни микроавтобусы, которые идут до Бангкока. Мы знаем таких остановок, как минимум, штук пять или шесть. То есть добраться до Бангкока можно очень просто. Нужно выйти и занять своё место. И дождаться – когда тебя повезут в нужном направлении. Стоит это всего восемьдесят бат (в отличие от ста двадцати или ста десяти бат на автобусе – если я правильно помню цены).

Так вот – три места напротив нас занял здоровенный мужик арабской наружности. И две его дамы – жена (полуголая милая женщина в жёлтой накидке) и шестнадцатилетняя дочь (у неё сносило крышу от буйства гормонов, но она послушно выполняла все приказы отца).

Поначалу мужик этот мне не очень понравился. Потом он разговорился. И я его, в общем-то, понял, хотя говорил он на каком-то своём языке.

Этот язык был похож на арабский. Но только чуть-чуть. Больше это был… ну не знаю, какой-то семитский язык.

О том, что этот человек был чистокровным евреем, я не подумал. И узнал об этом только тогда, когда нам надо было выходить.

Это был рабочий человек. Грубые руки (на плечах видна изящная татуировка). Накачанные мышцы. На вид – лет около пятидесяти.

Его жена моложе. Он часто ей что-то говорил. Она слушала и не обижалась. Потом дочь протянула ей телефон. И она с кем-то поговорила.

На каком языке она говорила? Понятия не имею. На арабском – вряд ли. Но и на иврит не похоже… Хотя это был именно иврит. Чистый иврит. Эта семья приехала в Паттайю из Израиля. Причём, не наша, не российская семья. А семья израильская.

Как я это выяснил? Совсем напротив нас сидели две дамы азиатской наружности. Скорее всего – кореянки. Мы уже немного научились их различать от японцев и других азиатов.

Напротив них, рядом с нами, сидел молодой человек – скорее всего, однокурсник по институту и муж одной из дам. Этот вывод я сделал совершенно произвольно – связать их в одну семью не позволяла их некоторая отчуждённость друг от друга. Но, вместе с тем, это была, похоже, одна семья.

Незадолго до конца маршрута – а он здесь достаточно короткий – эти три корейца вышли из сонгтео. И тут же возникла проблема. У них были только крупные деньги – тысяча бат. А водителю нужны были только тридцать бат. Всего тридцать. И этих денег у них не было.

Пока они разбирались с деньгами, водитель улыбался и терпеливо ждал. Я удивился – он мог бы и отпустить своих пассажиров. Или каким-то образом разменять тысячу бат. Но он не сделал ни того, ни другого. И мы продолжали стоять.

Следует заметить, что водитель покинул своё место. Он стоял рядом с сонгтео – демонстрируя, что он не намерен отпускать эту троицу, которой нечем было заплатить (при явном наличии крупных денег). Ситуация зашла в тупик. Мы не знали – что делать.

Наконец, этот израильтянин достал из кармана деньги и стал сосредоточенно их пересчитывать. Там было несколько тысяч бат. И одна тысяча была разменяна сотнями. Не хватало всего… шестидесяти бат – для того, чтобы разбить эту чёртову тысячу.

Он пересчитал деньги ещё раз. Потом ещё и ещё.

Потом он развёл руками и показал – не могу, извините. У меня чуть-чуть не хватает.

Водитель, тем не менее, продолжал ждать. А троица не намеревалась уходить. Весь вопрос упёрся именно в эти шестьдесят бат – которых не хватало этому мужику.

Самое интересное было в том, что у него были деньги на проезд. А именно – шестьдесят бат, которые можно было отдать водителю и за свою семью, и… за этих троих охламонов. Но - с какой стати? Я попросту сидел и смотрел на развитие событий. Заплатить за них мне, к сожалению, не пришло в голову.

Наконец, мужик после некоторых колебаний вытащил деньги и отдал их водителю. И сказал следующее – «запомните, друзья, мы из Израиля». Он сказал это на своём языке. И мы поняли только – «Исраэль». Он повторил это несколько раз. И – засмеялся.

Водитель обрадованно сунул деньги в карман. Трое корейцев помахали нам вслед. А мы через сто метров вышли из машины – поскольку дорога закончилась. И нам надо было идти на микроавтобус.

Лицо этого улыбающегося человека я запомнил на всю жизнь. Очень хороший, очень добрый человек. И у него была отличная жена и великолепная дочь. Обе они улыбались. И обе послушно попрощались с корейцами – которые, к слову, впали в ступор и не знали, как реагировать на такую щедрость…

Вот так и происходит – вначале в сонгтео садится семья, которую почти не видишь. А в конце пути – жалеешь, что невозможно с ними поговорить, потому что не знаешь их языка.  

Что остаётся? Только их улыбки. И добрая память об этом человеке.

Разве этого мало?

             На снимках – наша вчерашняя прогулка по Бангсаену. Я об этом не написал, но мы гуляем по полной программе. Причём, практически, каждый день.