В Таиланде наступили жаркие денечки. С каждым днем солнышко жарит все сильней и сильней. Мы вынуждены наглухо закрываться в своей квартирке, включая кондиционер на полную мощность. Из дома выходим лишь в «золотой час» - в предзакатное время. Но и после захода солнца очень жарко. Сейчас, без пятнадцати десять утра, температура воздуха плюс тридцать градусов. Температура воды в прибрежной зоне Сиамского залива - мама дорогая - плюс тридцать один. Тихий ужас.
Нет, все нормально. За год жизни в Таиланде мы привыкли и к жаре, и к бурным тропическим ливням. Другое дело, что мы напрочь отвыкли от морозов, затяжных холодных дождей, слякоти, изморози и прочих прелестей климата средней полосы. Отвыкли носить нормальную одежду - живем в шортах и рубашках с коротким рукавом (у Юли другой набор одежды, но тоже очень и очень легкий). Отвыкли от постоянной тоски по летнему солнцу. И скучаем по снегу и гололедице… Нет, не скучаем вообще. Я полжизни (больше!) прожил на Крайнем Севере. И зиму терпеть не могу. Освежающую лыжную прогулку я легко променяю на ленивое купание в Индийском океане. Собственно, уже променял.
Понимая, что читатели моего дневника ждут от меня не только лирических описаний, но и конкретики, перехожу к сугубо деловой части.
Как живется русскому (условно говоря) человеку на берегу Индийского океана? Честно говоря, не просто. Я привык к четкому планированию своей жизни. Сказываются отцовские гены. Я убежденный бюрократ (в самом хорошем смысле слова). Люблю раскладывать все по полочкам. Очередную книжку начинаю с детального плана, расписывая, практически, каждую значимую мысль, каждый поворот сюжета.
На моем столе много всякой чепухи. Но вся мелочевка возлежит на своих местах. Одна ручка - здесь, другая - здесь (третья, четвертая, пятая и шестая - в шкатулке). Липкие листочки в индивидуальном стаканчике. Один компьютер - на охлаждающей подставке. Другой - на своей охлаждающей подставке. Третий и четвертый… Нет, третьего и четвертого пока нет (но обязательно будут, поскольку я никак не могу насытиться «яблочной» техникой незабвенного Стива Джобса).
Живу я тоже по строгому расписанию. Проголодался - ем. Хочу спать - сплю. Все расписано, практически, по минутам. Скучный я человек.
И вот, представьте, просыпаемся утром. Завтракаем. Смотрим друг на друга. И я говорю Юле - а не сходить ли нам на пляж? (На самом деле фраза звучит несколько длинней - я обычно добавляю «к педикам», поскольку мы ходим на соседний с Донгтаном пляж, где этого добра навалом). И Юля отвечает - а чего бы, действительно, ни сходить?
И расписание дня летит к черту. И мое внутреннее чувство порядка подвергается насилию со стороны внезапно возникающих желаний. И мы идем на пляж, чтобы полдня проваляться под зонтом, охлаждая разогретую солнцем тушку горячей океанской водой.
Я не знаю, что с нами будет при таком развитии событий. Нельзя потакать своим желаниям, поскольку мы им не потакали всю предшествующую жизнь. Нехорошо это - делать то, чего хочется в данную минуту. Мы так воспитаны, что привыкли терпеть и преодолевать. Без возводимых нами самими препятствий в нашей жизни нет места подвигу. А вести растительную жизнь, в которой нет пространства для проявлений героизма, аморально. Сейчас объясню, почему.
Вспомните советские фильмы о войне. Как погибал экранный герой, в которого попадала фашистская пуля? Он вскидывал руки. Лицо его сводила мучительная судорога. Он поднимал глаза к небу. Несколько секунд наблюдал за ускользающими облаками. Потом оседал на землю, кося глазами - чтобы не упасть на что-то твердое.
Трагическая сцена гибели человека была совершенна и очень красива. Сразу приходила мысль о том, что если и придется когда-то погибнуть, то только под объективом киноаппарата в присутствии осветителей и ассистента режиссера.
А сейчас представьте, как на самом деле погибали на войне. Внезапно. Буднично. Без эффектного заваливания на засаженную газонной травкой землю. Просто прилетела пуля и - ага.
Я знаю это со слов отца, который в 1941 году попал в окружение под Белой Церковью. Он описывал войну, как массовую бойню. Полк, который окружили и разбомбили немцы, был безоружен. Чтобы обмануть противника, солдатам (в том числе и моему отцу) вместо винтовок выдали палки от лопат. Этим они и должны были воевать.
Так вот - киношная смерть полностью укладывается в эстетику героизма. Она высокоморальна, благородна и, повторяю, по-своему красива. Гибель полка, в котором оказался мой совсем еще юный отец - массовое убийство. Никакой красоты в том нет. Героизм? Да, конечно. Но героями были и умершие от голода малолетние дети - в сибирской ссылке, в которую попали по политическим (!) причинам. Это были мои дядя и тетя, брат и сестра моей матушки, которых я не видел даже на фотографиях. Их просто не успели сфотографировать…
Зачем я пишу об этих ужасах? Пытаюсь ответить на заданный самому себе вопрос - как я буду праздновать 9 мая. Ликовать не буду точно. Я давно не воспринимаю этот день, как радостный праздник. Это день поминовения. День скорби. День великой беды. В этот день мне не до веселья. Чтобы никого этим не оскорбить, добавлю - сам не знаю, почему.
Здесь, в Таиланде, 9 мая тоже отмечается как праздник. Нашими туристами и зависшими в Паттайе соотечественниками. Зрелище, скажу я вам, необыкновенное. По сойкам разъезжают арендованные автомобили и мотобайки. На зеркалах и антеннах - георгиевские ленточки… А это - Тай. Страна, входившая в «ось Берлин-Токио». И никогда не воевавшая с нашей страной. Попробуй, объясни тайцам, что означают наши георгиевские ленточки. И что мы отмечаем на территории их страны.
От внезапно возникшей политической (назову ее так) темы возвращаюсь к обещанной конкретике.
Можно ли зависшему в Таиланде фарангу выучить английский язык, совмещая приятное с полезным - легальное пребывание в стране с курсами английского? Отвечаю - запросто. Я уже почти «англичанец». Разговариваю легко и свободно, но пока только в своем воображении. Брендан Мерфи, наш учитель английского, понимает примерно половину того, что я говорю. Если честно, я тоже понимаю примерно половину - из того, что я говорю. Но говорю же! Раньше не осмеливался.
Полагаю, что потраченные на обучение деньги (по 25 тысяч бат с человека) окупают себя до последнего сатанга. Английский мы не выучим в любом случае - заплати хоть в десять раз больше. Но дорого не знание. Дорога иллюзия этого знания. «Я столько-то лет учил английский»… Как звучит!
На самом деле подвижки от более чем полугодового обучения английскому есть. Недавно к нам в тук-туке обратился с вопросом американец. Он понял, что мы не англоязычная публика. И выстроил фразу по всем правилам английского языка, начав ее со слов «я еду в согнктэо и хотел бы знать». Поскольку вопрос был адресован мне, я сделал вид, что не расслышал. Американец повторил вопрос. И я бы на него ответил - если бы меня ни опередила Юля. Она сказала: «Тен бат». И я понял, что этот человек интересовался ценой проезда.
Вот так непринужденно я превратился в двуязычного фаранга, который свободно изъясняется на двух языках. Ну, или почти свободно - когда понимаю, о чем меня спрашивают, и успеваю выстроить ответную фразу. На это уходит не более пяти минут. И это здорово помогает, поскольку люди успевают забыть, о чем меня спросили. А мою задумчивость воспринимают, как погруженность в свои мысли (хотя, в этот момент я думаю только об одном - как бы ни опозориться).
В нашем классе появился еще один ученик. Это молодой таец. Его зовут Гайсит. Или просто Гай. Парнишка обаятельный, улыбчивый и, как многие тайцы, талантливый по части языков. Он лучше нас говорит по-английски. И немного знает русский язык.
Мы на его знании слегка погорели. Гайсит спросил Мерфи, где находится страна, из которой наш учитель родом. И Брендан принялся рисовать на доске карту Европы. Ирландия у него получилась больше, чем Шотландия и Англия вместе взятые. И примерно на треть больше Франции. Для России на карте Мерфи места не нашлось вообще (но о России Гай и не спрашивал).
Пока Брендан рисовал карту, мы как-то упустили нить происходящего. У нас на уроках царит свободная атмосфера. Мы разговариваем о том, о сем. Хотя, наши беседы всегда, так или иначе, касаются изучаемого языка… А тут заболтались. И не поняли сути действий учителя.
«Что он делает?» - спросил кто-то из учеников (точнее, учениц). «Рисует карту Ирландии», - сообщил я. «Кому?» «Нашему тайскому однокласснику». «А зачем? Тайцы же не знают географии?» «Зато знают русский язык. В частности, Гайсит», - ответил я. И покраснел, поскольку мне было неловко перед нашим новым одноклассником.
Не думайте, что я один «такой правильный». Наша одноклассница, у которой вырвалось это язвительное замечание, в панике закрыла лицо руками.
Мы с некоторой тревогой ждали - придет ли Гай на второе занятие. Он выбирал группу, в которой бы хотел учиться. Пришел. Значит, выбрал нас. И - не обиделся.
А мы не хотели его обидеть. Просто мы так устроены, что шутки наши слегка агрессивны. Я имею в виду нас, людей русской культуры. Когда тайцы делают что-то неловкое и с нашей точки зрения смешное, мы говорим: «Ну, и болваны». Попробуй, объясни, что это - признание в любви.
PS На снимках - китайский храм-музей. Впечатления от нашей самодеятельной экскурсии недельной давности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий