Училка на пенсии

Везёт нам на училок… То ли в минувший вторник, то ли в среду – я не запомнил этого дня – мы сели в тук-тук, который подвозил нас к аптеке. В аптеке мы решили купить обезболивающих таблеток и лекарство от диабета (точнее – медформин, очень простые таблетки, которые мы пьём уже который месяц для понижения уровня сахара в крови). И вот, когда мы сели в машину, то меньше, чем через полкилометра, её остановила пара тайцев. Оказалось, что ехать собирается пожилая женщина – очень ухоженная, очень аккуратная. И юная девочка – внучка этой женщины. Их провожали тоже юные и миниатюрные создания, которых я, если честно, не запомнил. Кажется, тоже молодые женщины с ребёнком. Или женщина – этого я тоже не запомнил, две их было или одна.

На это обстоятельство – на то, что в машину села пожилая тайка – я поначалу не обратил внимания. Ну, села – и что с того? Правда, она садилась долго. Сначала попрощалась с провожающими. Потом подошла к машине и забросила одну ногу на ступеньку. Подтянулась и забросила вторую ногу.

Надо же – подумал я – какая прыть… Через секунду я об этом пожалел – поскольку женщина начала с нами говорить. И оказалось, что она – в прошлой жизни училка. А в этой – пенсионерка. Причём, очень пожилая, лет шестидесяти пяти, как минимум. Или даже чуточку старше.

Женщина оказалась очень умной тайкой. И очень образованной. Мы рядом с ней были не так, чтобы очень… То есть – что значит «рядом»? С Юлей-то все было нормально – она соответствовала этой женщине. А вот у меня не получалось. Я мог только улыбаться и кивать. Что я и проделывал всю дорогу до аптеки – километра три.

Машина, между тем, покатилась дальше – по оживлённой улице по направлению к рынку. И эта улица стала первой темой в наших разговорах. Женщина первым делом (это было непременным атрибутом) поздоровалась и спросила – не с Паттайи ли мы. Мы ответили – что нет, не с Паттайи. Мы живём… и мы назвали тот кондо, в котором мы проживаем.

Женщина немного напряглась, пытаясь нас понять. А когда поняла, то улыбнулась. О, кондо – она повторила его название. И оно стало звучать немного иначе – с ударением на том же слоге, но как-то полегче, поживей. Мы поняли, что не всё в порядке с нашим произношением. Но… тут уже ничего не поделаешь.

Потом женщина всплеснула руками. И несколько раз произнесла слово «бизи». Мол, Паттайя – это «вери, вери бизи». Юля подтвердила, что Паттайя нам не нравится. Она, действительно, «бизи». А вот этот город – она назвала Чонбури, и женщина её тут же поняла – это совсем другое дело. Это – настоящий Таиланд.

Женщина широко улыбнулась и кивнула. Да, это Таиланд. Но это богатый Таиланд. А есть ещё Таиланд и победней. И на этом закончила экскурс в историю страны.

Я был, честно говоря, слегка разочарован. Женщина знала гораздо больше, чем нам сказала. Но… не мы с ней разговаривали. Она разговаривала с нами. И мы навострили уши – чтобы расслышать всё, что от неё услышим.

О чём рассказала нам эта женщина? Она всю жизнь была учительницей в школе. И сейчас немного затрудняется – она извинилась за своё произношение.

Честно говоря, произношение у неё было великолепным. Но каждую фразу она тщательно выстраивала – прежде чем её произнести. Я это заметил. Получалась удивительная игра – она тщательно произносила свои фразы, мы их некоторое время пытались понять. Потом понимали и отвечали на её вопросы. Она ненадолго замолкала, пытаясь понять нас. И когда понимала, то искренне радовалась.

Это был разговор трёх пожилых людей… Нет, двух пожилых – меня и этой училки. А Юля тут вроде как была ни при чём (хотя говорила с училкой именно она, я только, повторяю, улыбался).

Чонбури, по словам этой женщины, стоил того, чтобы в нём жить. Не в Паттайе – бизи,бизи – не в Бангкоке – ещё более бизи, бизи. А именно в Чонбури. Потому что здесь народ рабочий. И потому что Чонбури находится в лучшем экономическом положении, чем тот же Бангкок… На слове Бангкок она немного запнулась. Хотя сказала вовсе не Бангкок – это Юля позже перевела. Она употребила какое-то местное словечко – «Крунг Тхэп». Это краткое наименование Бангкока по-тайски.

А ещё она сказала, что получает пенсию. И это редкость для Таиланда (мы это знаем). Но пенсия у неё небольшая. Приходится жить на попечении дочек.

При этом она кивнула на девочку, которая тут же заулыбалась… Мне очень понравилась и эта дама, и её внучка. А может и правнучка. Я не знаю. Но выглядит она превосходно – я имею в виду бабушку или прабабушку. Внучка выглядела и так ослепительно (хотя ей было лет четырнадцать).  

Машина выехала на прямую дорогу. И мы понеслись по ней к аптеке… Впрочем – понеслись не то слово. Мы не неслись. Мы ехали в черепашьем темпе. Без конца притормаживали, пропускали объезжающие нас автомобили. И вообще – водитель, похоже, сильно не торопился, стараясь взять побольше людей.

Но людей было совсем немного. Мы, эта женщина с внучкой (или с правнучкой) и ещё какая-то девица, лица которой я не запомнил… Впрочем, может это был и парень. Я, если честно, совсем не помню.

Не запомнил я и этого дня. Что это было – вторник или среда? Вроде бы среда… Но с другой стороны – может, и вторник. Это неважно – какой день недели. То ли 18, то ли 19 декабря. Главное – мы ехали по направлению к аптеке. И нам оставалось совсем немного пространства – для общения с этой удивительной женщиной.

Она старалась нас не напрягать. Говорила четко и медленно. Она понимала, что английский язык нам не родной. Но и от нас требовала того же – чтобы мы её не торопили. Говорила она с усилием, но и с явным удовольствием. Было видно, что по-английски она не общается очень давно – лет пять, как минимум.

Как она была одета? Как настоящая училка. То есть очень скромно, но отнюдь не бедно. Под стать своим ученикам, которые эту училку прямо-таки обожали… Это мы видели на примере её внучки. Та души не чаяла в своей старушке.

О том, что тайцы часто любят тех, с кем общаются, мы уже знаем. Мы знаем, что в их отношениях нет ни грана лжи, ни черточки фальши. Всё очень искренне, очень непосредственно. Я говорю об этом совершенно откровенно – так, словно они не знают, что в этом случае надо улыбаться, а в этом нет. Что каждый человек – это сборище пороков. И что к каждому надо подходить таким образом, чтобы в любой момент можно было отвернуться и пребольно его хлестануть «по мурцалам». Это прямо-таки необходимо – иначе ты не выживешь.

Здесь всё иначе. Люди улыбаются – потому что видят, что ты хороший человек. Они улыбаются тебе. И рассказывают абсолютно всё – что тебя интересует. Делятся радостями своей семьи. Делятся горестями. Всё, что может быть истолковано нами – как признаки слабости – они никак не истолковывают. Это полная ерунда – зачем нам враждовать (скажут они на наши выпады). А потом, если мы не прекращаем этого, попросту отворачиваются.

От меня ни разу не отвернулись. И от Юли – которая, повторяю, с ними общается.

Женщина, конечно, нас спросила – как долго мы здесь живём. Юля ответила – скоро два года. Женщина улыбнулась и поразилась нашему ответу. Да, два года – это хорошо… Но вы проживёте тут ещё дольше. Я в этом уверена. И мы тут же ей подтвердили. Да, проживём.

Потом она поинтересовалась – на что мы живём. И Юля ответила, что я – писатель. И написал кучу книг. На них мы сегодня и живём.

Она чуть-чуть солгала – потому что ответить на этот вопрос и просто, и трудно одновременно. Но какие книги? Они нас не кормят. Совсем не кормят. Лет пять я не получаю за них ни одной копейки… Но, с другой стороны, так оно и есть. Я – писатель. И с этим ничего не поделаешь.

Мы туманно ответили, что крутимся, как можем. На что женщина понимающе кивнула – да, конечно, понимаю… Ничего она не понимает – подумал я. Я и сам не знаю, откуда берутся деньги. Юля берёт их из тумбочки. И мы на них живём. Но кто кладёт их в тумбочку – большая для меня тайна.

Потом женщина спросила – откуда, собственно, мы приехали. И Юля ответила. Женщина улыбнулась и закивала головой. Да, да, она слышала об этой стране… Хотя мы назвали совсем другую страну – не Россию. А она, тем не менее, её знала.

Мы ехали по Чонбури. И смотрели через борта машины. Чонбури, буквально, бурлил от вечерней жизни. Вот здесь открывалось вечернее кафе – где посетителям предлагалась еда и какие-то напитки. А здесь закрывалось утреннее кафе – где люди завтракали и немного обедали. И там, и там были люди. Но в одном кафе они занимали места и принимались изучать меню. А в другом доедали свои обеды и торопились покинуть его, чтобы взяться за работу.

Одновременно здесь работали десятки магазинов и магазинчиков. Чем здесь только ни торговали! От похоронных принадлежностей и гробов, до одежды для беременных женщин и тетрадей для школьников. От пирожковых и сотовых салонов, до магазинов посуды и золота. От разноцветных тканей, до религиозных амулетов.

Вообще, сказать – чем здесь торгуют – гораздо сложней, чем сказать – чем здесь не торгуют в принципе. Наверное – алкоголем и наркотиками. Но я говорю – «наверное» - потому что этого точно не знаю.

Я, например, ещё ни разу не видел живую проститутку. Тайскую – точно не видел (наших, русских – сколько угодно). Ну, разве что на Бичке, где их полно… 

Дело в том, что тайцы относится к проституции точно так же, как и к любому виду деятельности. Если человек работает в этой сфере – значит, есть и спрос. Если есть спрос – будет и предложение. И ничего страшного в этом я не вижу – помимо опасности СПИДа и прочих венерических заболеваний.

Но какое мне дело – до СПИДа? Я не занимаюсь этим вообще. И никогда не занимался. А заразиться СПИДом в обычной больнице мне не грозит – потому что я в обычные больницы не хожу… Вот и получается, что мы жили в Бангламунге рядом с публичным домом, кормили там черепаху, и ни разу не заподозрили, что это – настоящий публичный дом… Обалдеть.

Я мог бы сказать об этом этой женщине. Но у меня не получилось. И как бы я ей это сказал – чтобы соблюсти приличия? Мы же едва знакомы. И потом – она тоже не знает ни одной проститутки. И её внучка тоже не знает. И многие жители Чонбури, которые трудятся и зарабатывают деньги, тоже не знают. Удивительное дело.

Нет, мы просто пообщались на разные темы. И когда затормозили машину и вышли из неё, женщина помахала нам рукой. Она пожелала нам счастья. Мы это поняли. И тоже пожелали счастья ей…

Что может быть лучше такого контакта – когда ты и человек, рядом с тобой, думают об одном и том же синхронно? И когда этот человек желает тебе только счастья?

Мы эту женщину запомнили. Мы думаем о ней. И мы желаем ей всего самого доброго.

            На снимках – наши прогулки по Чонбури. Увы, женщину эту – училку – мы постеснялись сфотографировать.