Тайны журналистики

Надо бы написать о журналистике. Всё-таки значительную часть своей жизни я был именно журналистом. По этой причине думаю, что у меня с репортёрами Таиланда есть общие черты. Например, склонность к грамотности (фальшивая – в последнее время я делаю много ошибок, чему очень огорчаюсь). Или интерес к различным событиям (тоже фальшивый – меня больше интересует кто во что одет, чем суть происходящего)… Впрочем, давайте расскажу, в чём заключаются мои проблемы.

Все девяностые годы я был журналистом. Сначала провинциальным – в газете, потом на телевидении, потом снова в газете. В 1995 году переехал из Инты в Вологду. Был два года журналистом здесь. Потом сменил место работы и стал журналистом в Череповце (продолжая жить в Вологде). Потом, в самом начале 2000-х годов (точнее – в 2001 году) оставил журналистику, поскольку понял – к власти пришли люди, работать с которыми я бы ни стал ни за какие деньги.

Вот и закончилась моя журналистская карьера. С 2001 года я пишу только книги. Впрочем, писал – поскольку с 2013 года я ничего ни для кого не пишу. Просто считаю, что профессия… умерла.

Чем зарабатываю? Тем же самым – пишу в Интернете. Но это не для обсуждений. Просто мне так спокойней. Ты работаешь и пишешь статьи. Под ними нет лишь подписей. Они и не нужны. Зачем – если тебе не нужна какая-то слава или какие-то привилегии? А так – всё нормально. Я работаю, хотя журналистом себя ни в коей мере не считаю.

Почему не считаю? Ответ покажется слишком пышным. Но – пожалуйста. Журналистика – это призвание. Журналист всегда стоит между народом и властью. И заботится о народе – имея в определённой степени доступ к власти. По сути, он посредник между народом и властью. В этом его главное предназначенье.

Сейчас ситуация изменилась. Журналистики, как я её понимаю, не стало вообще. Её попросту нет. И – жирная точка. Нет и нет. И не о чем тут говорить… Всё остальное - это пропагандисты (или, грубо говоря, «пропагандоны»). И я к ним отношения не имею.

И вот я перебрался в Таиланд. Некоторое время здесь пожил. И внезапно пришёл к выводу, что здесь тоже есть журналисты. То есть люди, прежде всего, говорящие и выступающие по телевидению. И пишущие (которые мне нравится больше, чем говорящие).

За девять (практически) лет нашей жизни в этой стране сталкиваться с журналистами приходилось, но я ни разу не выдал им собственной принадлежности. То есть они так и не узнали, с кем имеют дело.

Однажды нас приняли за журналистов, приехавших в Чаченгсау из Бангкока. Не знаю, кем нас возомнили, но нам внезапно стали показывать все красоты старого (столетнего) рынка, который как раз в эти дни переживал своё возрождение.

Мы прошлись по рынку. Выпили кофе (точнее – какой-то напиток, имеющий к кофе весьма отдалённое отношение). Купили сафлорового чаю. Заглянули в место, где проходило торжественное заседание, посвящённое самому рынку.

На нас смотрели, как на редких гостей из столицы. Мы и были редкими гостями из столицы. И сами не понимали, чем мы привлекли интерес общественности.

Этот интерес потихоньку угас. Люди поняли, что мы – не журналисты. Что мы – обычные люди. Семейная пара, которая интересуется Таиландом. И не более того. Но нас не прогнали. Даже, наоборот, продолжали нам улыбаться. И вообще – проводили из Чаченгсау с особым уважением.

Помню, как на мостик между двумя половинками «столетнего» рынка вышел бодрый старик с длинной саблей. Он был полуголым, одетым в какие-то шаровары и подобие короткой курточки (на самом деле никакой не курточки – это была такая повязка на его теле).

Этот старик изображал охрану рынка. Он повернулся к нам и, немного смущаясь, скорчил ужасающую рожу – держась рукой за саблю. Потом не выдержал и… улыбнулся. Вот тогда-то я и понял, что мы ошиблись. Точнее – ошиблись организаторы, считая, что мы – некие журналисты. Пишущая братия из какой-то дружественной страны.

А мы и были пишущей братией. Точнее – семьёй, которая путешествует по Таиланду. Правда, писать для русских СМИ меня не заставишь. Я не считаю, что в нашей стране осталась хоть одна достойная газета. Хотя, они, конечно, есть. Оспаривать это довольно трудно – тем более, что я не в курсе, что там есть в России.

Так вот – тогда нас приняли за заезжих журналистов. Но были и ещё случаи. Например, случай с художниками Паттайи – ещё в 2012 (кажется) году.

Тогда мы гуляли по набережной улице. Наступал вечер. И когда стемнело, я заметил, что в самом начале набережной, там, где она переходит в длинный бульвар и тянется от Уокин Стрит до конца, что-то происходит. Мы приблизились. И увидели, что впереди, на небольшой сцене, установлен мольберт. И находятся какие-то краски.

На сцену поднялся какой-то человек. Он мрачно посмотрел в толпу. И… принялся рисовать.  

Под его руками постепенно вырисовывался залив. Один мазок – появился берег. Ещё пара мазков – вечернее небо с заходящим солнцем.

Он работал сосредоточенно и аккуратно. И через десять минут закончил картину – показав её окружающим.

Это был волшебный миг. Миг, который я назвал «моментом искусства». Я не знаю – в какой технике он рисовал. Какие приёмы использовал. Просто на моих глазах рождалось полотно, на котором хаотичные и неаккуратные мазки краской превращались в очень аккуратную, очень красочную картину.

Море, солнце, волны, накатывающиеся на берег… Удивительное зрелище…

И я не выдержал. И закричал – «Браво»!!! И художник сразу обернулся. И обернувшись, ослепительно улыбнулся. И я увидел – это настоящий художник. Мастер своего дела. И приятный внешне человек.

Это был очень короткий момент, когда Юля снимала все стадии готовности этой картины – от первых мазков краской до последних штрихов. И я старался запомнить все нюансы – словно собирался писать об этом.

Кстати, я и написал – в свой блог. Но только в свой блог. Большее меня уже не интересовало.

Так вот – этот художник тоже принял меня за журналиста… Это время от времени происходит. Но это ошибка. Какой я журналист? Какой репортёр? И для кого собираюсь писать (кроме как для вас)?

Впрочем, я рассказываю о журналистике и себе. А надо рассказать, собственно, о журналистике.

Она в Таиланде есть, но весьма в редуцированном виде. Дело в том, что государство здесь – полу-монархическое. То есть король, который находится вне зоны критики и обсуждения журналистов. И есть премьер-министр, который может обсуждаться (до определённого предела) журналистами.

Что значит – «вне зоны критики»? Это значит, что журналисты имеют очень строгие ограничения. И не могут походя цеплять или обсуждать фигуру короля. Даже обсуждать – не говоря уже о том, что писать об его одежде, о его пристрастиях или о его предпочтениях.

Король – это бог. Остальное – несущественно. Несущественны его прегрешения перед нацией в прошлом. Несущественно то, как и что он думает – а он думает всегда исключительно правильно. Несущественны его интересы – если они расходятся с интересами тайского общества.

Я бы с таким исходным материалом работать попросту не смог бы. В богов я не верю – даже в тех, которые временные и назначены путем коронации. Для меня это человек. А человек должен повергаться критике – если он человек, конечно.

Далее – премьер-министр. У нынешнего премьера, правящего страной с 2013 года (с ума сойти!) было правило – он не держится за власть. И сохраняет её только до изменения Конституции и всеобщих выборов.

Но вот Конституция изменена. И выборы прошли – на которых он (похоже) проиграл. Но результаты выборов были частично засекречены. И в результате власть сохранил всё тот же премьер-министр… Что я должен писать об этой фигуре?  Что это «хороший премьер-министр»? Да, наверное, хороший. Я, во всяком случае, недостатков у него не нахожу. Но и писать о нём ничего не буду – поскольку это какие-то иезуитские условия, которые поставлены изначально.

И ещё про премьер-министра. Это военный человек, в прошлой жизни бывший генералом. Он и в этой жизни генерал, полагающийся на своё и только своё решение. Это специфика тайской политики.

Сейчас, когда к власти пришёл новый король (Рама 10), мы видим, что военные у власти укрепились. Премьер-министр – военный, король – тоже военный. Вот пусть и управляют своим государством. Я ничего против них не имею. Но и славить их тоже не могу.

Я именно по этой причине ушёл из отечественной журналистики – поскольку к власти в России пришла «гэбня». Причём, в самом худшем своём варианте – вместе с коррупцией, уголовниками, преступностью и всеобщим, прямо-таки обвальным воровством... Пришла – и хрен с ней. Зато я ушёл из России. И на этом в этой истории стоит жирная точка.

Но всё-таки в Таиланде есть журналисты. Пишущие и говорящие. Что здесь далеко не одно и то же.

Прежде всего – о пишущих журналистах. Они для нас, как ни странно, совершенно неведомая часть политики. То есть они вроде бы есть – со своими именами, со своим настроем, со своим языком. Но мы их не знаем – поскольку не читаем газет. А когда читаем, то получается, что читаем мы переводы. Причём, не всегда грамотные. И в этих переводах оценить грамотность журналиста совершенно невозможно. Такая получается грустная зависимость.

Далее – журналисты говорящие. То есть те, которые выступают на радио и телевидении.

Проще всего с телевидением. Ты хотя бы видишь человека и можешь оценить его внешность. Но только внешность – поскольку его речи сразу приобретают непонятный характер. Что он сказал, с каким выражением – совершенно неясно. Возможно, он за короля, а возможно, что и против…

Но здесь все за короля. Абсолютно все. И мы склоняем головы – не понимая сути происходящего. В частности – из-за того, что тайцы предпочитают своих секретов нам не выдавать.

Мы много раз видели, как тайцы встречают членов королевской семьи. Вот и недавно в Паттайю приехал кто-то из правящей семьи. Кто именно – я не в курсе. Но вся Паттайя была наполовину изолирована. Набережная была свободна, но не очень – пока принцесса (или кто там ещё) не накаталась вдоль берега на лодке.

Любопытно, что туристы, приехавшие на остров Ко Лан, вовремя вывезены не были. Их скопилось на острове несколько тысяч. Потом некоторые из них разбрелись по островным кафе – дожидаясь, когда их вывезут на паттайский берег.

Так вот – никто ничего никому не сказал. Почему это случилось с туристами? Кому они перешли дорогу? Почему им нельзя гулять по берегу моря – даже если там гуляет сам король? Всё это покрыто тайной. И журналистика здесь абсолютно бессильна.

Она бессильна даже в том случае, если в Таиланде будет восстановлено монархическое правление (которое в тридцатые годы было урезано до конституционной монархии). У журналистики другая задача – информировать население об изменениях, которые предпринимает власть. И только информировать. Всё остальное – не наша задача. То есть не задача журналистов.

А так - в стране действует центральная газета. Она называется «Бангкок-Пост». И несколько десятков газет помельче, у которых тоже есть свои названия.

Читают ли тайцы газеты? Да, читают. Правда, поменьше, чем раньше. Сейчас вместо газет появились смартфоны. Они заменяют собой СМИ. И многое другое – например, недорогие кинотеатры.

Короче, служба идёт… Но, по-прежнему, без нас.

На снимках – фотографии о прогулках в Таиланде. О СМИ фотографий попросту нет.