Заповедник Николая Надеждина: Сиди дома и

Всё, что есть в нашей матушке России – ворованное. В полном смысле этого слова. Ворованные доски, ворованные кирпичи, ворованная одежда, ворованная еда… Всё ворованное. Я бы даже сказал – украденное. И не один раз, а дважды или трижды. Один ворует, другой примечает – что он украл. Не успел этот человек унести домой то, что он украл, как сам превращается в обворованного. Эта петрушка тянется очень и очень долго. Мой отец жил в стране, где всё крадут. Моя мать жила в стране, где всё крадут. Я жил в такой же стране. Мои дети и дети моих детей. И сейчас, когда украдено абсолютно всё и воруется по третьему и четвёртому разу, страна напрягается и натужно трещит по швам. Не вынесет она такой процедуры – украсть всё по пятому и шестому разу. А то и по седьмому. Явно не выдержит.

Поговорим о воровстве. О самом обычном, о том, которое есть и здесь, в Таиланде. Да, только очень несущественное и среди очень бедных людей.

Дело в том, что я уехал из страны на волне своего категорического неприятия воровства. К тому времени у меня уже ничего не было. Только книги, которые я, к сожалению, не смог взять с собой. А иначе бы непременно взял.

Так вот, я не принимал воровства. Мне оно казалось явлением совершенно чуждым, которое явно не по нутру любому обычному человеку. Как показала практика, я ошибался. Очень ошибался. Сейчас воруют не меньше, а больше. И воруют то, что раньше украсть было нельзя.

Взять, к примеру, такую вещь, как обычное… ведро жидкого цемента. Воруют его? Конечно воруют. Даже не обращают внимания на то, что спустя час это ведро превратится в огромный и тяжеленный камень. И его придётся выбросить.

Тянут ведро цемента, но не только ради самого цемента, но и ради ведра. Если цемент ты выбросишь, то останется ведро. Оно и станет конечным остатком, ради чего ты своровал его.

Этот пример – показателен. Кража одного в другом подразумевает сохранность одного – несмотря на то, что другое явно пропадёт.

Помните анекдот про те же вёдра? Когда человек выносит с завода какие-то детали в вёдрах. И его заставляют эти детали высыпать при выходе и выносить пустые ведра. И он покорно высыпает – воруя при этом сами вёдра.

Ничего в нашем государстве не пропадает. Даже эти чертовы вёдра. Не говоря уже о другой таре.

Помнится, в молодости, до армии, я работал водителем грузового автомобиля. Было дело… Так вот, тогда я увидел простую и в то же время гениальную схему воровства с продовольственной базы. Воровали продукты – загружая их в цистерну. Заезжает человек на базу – продукты висят на специальных крючках внутри цистерны. Он взвешивает машину. Разгружается. И выезжает – тоже, понятное дело, взвешивая машину. И всё остаётся в порядке – никто же в цистерну, вовнутрь, не заглядывает. А отъехав от базы человек тормозит и выгружает из запасников наворованное.

Что вы думаете - как получалось украсть такую сумму, чтобы хватало на покупку машины? Да, конечно – за год или за два. Но… девять тысяч полноценных советских рублей! По сути, можно сойти с ума, если постараться подбить бабки. Получается, что у такого человека зарплата была только в качестве подачки. Её можно было не получать вовсе. А жить исключительно на те деньги, которые он получал за вывезенное с базы мясо.

Я не знаю, каким образом делали деньги те люди, что работали со мной на продовольственной базе. Но то, что они явно держались за своё рабочее место, было совершенно ясным. Думаю, многие из них применяли различные средства – чтобы обмануть охрану базы. Но и эта охрана воровала не хуже, чем они сами.

Припоминается ещё один случай – уже спустя лет пятнадцать после моей работы. В девяносто первом или девяносто втором годах. Я тогда работал на городском телевидении. И вспомнил своё удивление – когда впервые увидел эту секретную цистерну. Немного покопался и обнаружил на базе… скрытый проход.

Днём этот проход был закрыт обычным сетчатым забором из колючей проволоки. Но в конце смены, когда рабочие уходили домой, он открывался. И становился проходом для значительной части ворующих с предприятия людей.

Ну, мы тогда взяли и поставили камеру прямо напротив прохода. На один вечер. И засняли этих «несунов». Набралось человек двадцать. Среди них были люди из КГБ. Были работники самих складов. Короче, мы накопали много интересного.

На следующий день мы показали эту запись по местному телевидению. Ко мне прибежал начальник продовольственной базы – заслуженный (очень заслуженный) дяденька. И прямо с порога начал кричать – что, мол, мы не ценим своих работников. Что наши цели ясны – развалить Советский Союз. И что мы все продажные люди – все готовы продастся посольству США.

Короче, кричал он сильно и воинственно. Я выслушал его. И послал к чёрту. «Пусть разбираются те, кому это положено», - наивно сказал я. И на этом наш разговор был закончен.

Да, кстати – дело так и не завершилось. В том смысле, что жаловаться никто никуда не стал. И проверять этот проход тоже не проверяли. Просто закрыли его. И всё.

Но всё-таки в то время одно преимущество у нас было. Этот проход больше никто не использовал. Мы вскрыли канал, по которому на сторону уходило народное добро.

Теперь эта история выглядит наивно. Сегодня воруют гораздо больше. И всё шито-крыто. Нужно, к примеру, украсть миллиард – воруют миллиард. Нужно больше миллиарда – воруют больше миллиарда.

Смертной казни (слава богу) нет. А тюрьма – это всего лишь тюрьма. Сегодня (говорят) в лагерях содержится или содержался каждый четвёртый мужчина из тех, что проживает на территории России. Мне кажется – огромная, непомерная цифра. Но если подойти философски, то окажется, что… ничего страшного. Что в лагерях тоже живут люди. И что на поверку многие из них могут воровать, а могут и не воровать – если им дать чего-нибудь из уворованного. Тогда из лагерных придурков они превращаются в убеждённых патриотов. И система государственного воровства выходит на новый уровень. То есть люди воруют по-прежнему, но им за это ничего не бывает. Их даже порой награждают – вешают на грудь жёлтые бляшки и даже выбирают в Государственную Думу…

Это я говорю о том письме, что я получил недавно от своего читателя. Он жаловался, что в Таиланде «только пенсионерам и с воркпермит так хорошо. Всех остальных довольно жестко заворачивают с недавних пор. Хрупкое счастье».

Счастье, что и говорить, хрупкое. Но кто виноват в том, что с нами так обходятся? Только мы сами. Не говоря уже о тех холуях, что обслуживают ворующую власть… Впрочем, о власти не будем. Это не нашего ума дело.

О том, что люди без дохода и без пенсии чувствуют себя в Таиланде неважно, я говорил давным-давно. Я, к примеру, уехал из России, когда мне исполнилось пятьдесят лет. Не сразу уехал – за месяц до своего, можно сказать, пятидесятиоднолетия. И с той поры живу здесь. Живу и возвращаться не собираюсь. Более того – всячески зондирую, каким образом мне получить ещё одно гражданство, чтобы не надо было возвращаться домой. В смысле – вообще, никогда, ни за какие коврижки.

Пока эта история продолжения не имеет. Но возможно, я просто не там ищу. У меня в запасе ещё девять с лишним лет. Что-нибудь непременно за это время найдётся. Или я, наконец, помру – что тоже выход. Но возвращаться – извините. Это уж точно не по мне…

У меня нет денег на проживание за границей. Говорю это совершенно определённо. Но я живу. И живу безбедно. И собираюсь прожить так до конца жизни. Пенсии у меня – увы. В том смысле, что её нет и не будет.

О Таиланде я пока не говорю. С Таиландом у нас своя история. И очень, следует заметить, хорошая.

Так вот – денег нет, но мы живём. Причём, не делаем каких-то долгов. Придумать, как к этому приспособиться, очень несложно. Нужно просто довольно экономно жить. Не позволять себе разъезжать на такси (если не требуется). Не шляться по бутикам (если не хочется). И не есть в дорогих ресторанах (а это и не требуется, и не хочется).

Мы проживаем вполне полноценную жизнь. И я рассказываю о ней – потому что считаю, то вам она тоже подойдёт. Если, конечно, вы захотите. А если не захотите, то хотя бы просто почитаете – как мы тут живём. Ничего вроде бы плохого я вам не желаю. Всё ровно наоборот.

Но есть и другие люди. В основном, молодёжь. Она родилась и выросла при нынешнем президенте. И от этой идеологии её прямо-таки распирает. В том смысле, что она, эта молодёжь, уверена – воровать надо умело и достойно. А то, что воровство – это грех, то он, в общем-то, не такой и большой (раз воруют все).

У этих людей сложилась своя система оценки ценностей. У них свои кумиры и свои герои. Мои тексты им не нужны… Ну, не нужны, так и не надо. Мне они (эти тексты) тоже не особенно нужны. Не читать же мне их?

Этим людям я ничего не пишу. Не упоминаю их, не рассказываю им о нашей жизни, не агитирую ни на что.

Но в глубине души я уверен, что они придут к тому же самому, к чему пришёл и я. Остановятся к пятидесяти годам. Осмотрятся. И всплеснут руками. Что же мы наделали со своими жизнями? Как же пропустили всё, к чему надо стремиться? И как вернуть себя в эту жизнь? Возможно ли это?

Я думаю, что возможно. Правда, чем раньше, тем лучше. Но это думаю я. А жизнь располагает. И они пока не вольны распоряжаться своими жизнями – пока в их мозгах живёт говорящее чучело президента. Пусть справляются сами. И пусть сами расхлёбывают.

У нас схожие задачи – прожить свою жизнь эффективно и красиво. Не у каждого получается. Но каждый из нас старается. Так вот – я придумал эту поездку в Таиланд на некоторое время. Дай, думаю, поживу здесь – пока всё не успокоится. Пока не переизберут нового президента и не начнётся новая жизнь.

Но выборы показали – ничего не меняется. Абсолютно ни-че-го. Всё остаётся по-старому. И президент, мать его, остаётся тем же самым, догоняя и перегоняя Леонида Ильича по времени его правления.

Всё становится только хуже. И будет – ещё хуже. У нас сегодня у власти горстка славных ублюдков, среди которых нет ни одного достойного человека.

Я понимаю, что это тяжёлое обвинение. Что в суде я не смогу доказать их вину перед народом. Поэтому я и умолкаю. Только поэтому.

Но вам должно быть известно – мои призывы иммигрировать или уехать на время (как мы) из страны, это не просто слова. Сделать это сегодня – ещё можно. Хотя и тяжелей, чем было раньше. Намного тяжелей.

Вот такая, понимаешь ли, петрушка. А вы говорите – воруют.