Скажи - пароль

Мы до сих пор находимся под впечатлением от поездки в Бангкок. Нам, наверное, уже немного надо - в силу почтенного возраста и давно позабытых (но когда-то всё-таки полученных) знаний. 

Впрочем, говорить могу только за себя. Юля намного меня сообразительней. Она только прикидывается, что не знает английского - пользуясь моим невежеством. При этом она старается убедить меня, что английский мне даётся. И я с ней согласен - когда она убеждает меня по-русски. Но стоит ей перейти на английский, как я не понимаю ни слова.

Это настоящая беда. Английский мне не даётся. Я понимаю, что нельзя учить язык годами и ничему при этом не научиться. Раньше я был убеждён в своей способности к обучению. Сейчас от этой убеждённости не осталось ровным счётом ничего. Более того, я уверен, что научить общаться по-английски, скажем, медведя, легче, чем меня - интеллигентного, образованного, вполне приличного человека. Я исхожу из того, что медведей обучают езде на мотоцикле. А я управлять мотоциклом не умею. В смысле - умел когда-то, в далёкой юности. Но с годами разучился.

Впрочем, речь пойдёт не о школе. О ней я расскажу в  финале сегодняшнего поста (да и то чуть-чуть, опосредованно). Речь - о Бангкоке, о наших наблюдениях.

В своей деревеньке, в Паттайе, мы видим множество инвалидов. Все они, даже самые тяжёлые, не оставляют впечатления нищих или хотя бы бедных людей. Они разъезжают по Бичке в дорогущих электрических колясках, очень прилично одеты, в их глазах полно искрящегося интереса к жизни. Мы уже отучились от дурной привычки пристально разглядывать людей в колясках и оборачиваться им во след. Но заговорить с ними, как с «обычными» людьми (словно они в чём-то «необычны» - стыдобушка какая), пока не можем. Срабатывает внутренний тормоз - следствие дурного воспитания. Мы же с детства знаем, что между ними и нами есть существенная разница. У нас, к примеру, есть ноги, а у них - нет. О мозгах речи не идёт, их сравнить крайне затруднительно. Но вряд ли эти идиотские предрассудки придают нам ума.

В Бангкоке, во время прогулки к Чаупхрайе, главной реке тайской столицы, мы увидели следующую сценку. К пассажирскому причалу вышла группа фарангов. Немолодые, лет за пятьдесят. Судя по всему - европейцы (мы не расслышали их речь, поэтому о национальности можем лишь догадываться). 

Один из мужчин катил перед собой инвалидную коляску, в которой сидела его супруга. У женщины было что-то не в порядке с ногами. Подъехав к ступенькам трапа, она поднялась. И, поддерживаемая своими спутниками, сделала несколько шагов. Потом снова села в свою коляску. И продолжила прерванный было разговор.

Мы не слышали их слов. Но видели, что люди эти беседуют с женщиной-инвалидом точно так же, как если бы она была абсолютно здорова. Почему нас это поразило? 

К пристани подвалил речной трамвайчик. Фаранги подошли к борту и увидели, что спуститься на палубу кораблика с инвалидной коляской совсем непросто. Им сообщили, что следующий трамвайчик оборудован иначе - там есть пологие сходни. Только отправится он от соседнего понтона. И вся группа тут же неспешно перебралась на соседний понтон - чтобы дождаться следующего рейсового судёнышка. 

Они явно хотели прокатиться по вечерней Чаупхрайе. И прогулка того стоила. Виды освещенного ночными огнями Бангкока невообразимо хороши. Величественные храмы, фантастические небоскрёбы, жилые кварталы… Но они хотели прогуляться вместе со своей обезножевшей подругой. А как иначе? И… что в этом необычного?

Что необычного в человеке, который каждое утро проезжает под нашим балконом на инвалидной коляске в сторону спортивного центра? Он явно едет «покачать железо». Мы часто видим любителей этих бессмысленных (только на мой взгляд) занятий. Каждое утро в ту же сторону быстрым шагом идёт троица крепких лысых американцев. Вечером они возвращаются домой. Главный из них (самый крепкий и самый лысый) задаёт темп ходьбы. Его спутники едва за ним поспевают. Я в это время покуриваю на балконе и смотрю на них с осуждением (чтобы не выказывать своей зависти).

Да, в Таиланде полно инвалидов-фарангов. И живётся им, судя по всему, неплохо. В том смысле, что здесь можно заехать на коляске в большой магазин, в ресторан, в любую лавку. Можно воспользоваться любыми развлечениями, включая и сомнительные с точки зрения общепринятой морали. Я имею в виду «выставку невест» на вечерней Бичке. Среди престарелых фарангов, выискивающих себе юных подруг, инвалидов полным-полно. И многие из них находят себе пару. 

Странно, конечно, видеть семидесятилетнего дедушку, прикованного к инвалидному креслу, и его двадцатилетнюю тайскую подружку. Хотя, если задуматься, при его деньгах - почему бы и нет? (По умнице Кнышеву - «а когда она умрёт, ему достанется всё её богатство»).  

Народ здесь добрый. Добрей, чем… сами знаете, где. Но на этот раз, побывав в Бангкоке, мы заметили существенную разницу между жителями столицы и обитателями Паттайи. Дело в том, что в Бангкоке меньше улыбаются. То есть настолько меньше, что можно сказать - не улыбаются совсем. 

Объяснение пришло само собой. Большинство населения Паттайи, если не считать фарангов, это люди сельские, приезжие из Исана. Они более открыты, простодушны, приветливы. А большой город накладывает свою печать. Люди погружены в себя, в свои мысли. Почти никого не замечают. И - не улыбаются… Ровно до той поры, пока к ним ни обратишься. С любым вопросом. И улыбка освещает их лицо. И мы моментально вспоминаем - это Таиланд. Страна, где улыбаться такая же насущная потребность, как дышать.

Несколько слов о фестивале мотобайков в «Сентрал Уолд». Меня это событие потрясло. Я же в прошлом мотоциклист. Правда, было это давно - ещё до службы в армии (не пугайтесь, речь лишь о срочной службе, из армии я вышел убеждённым пацифистом, им до сегодняшнего дня и остаюсь).

Года полтора назад мы с Юлей посетили большой  магазин, в котором помимо прочего продавались и мотоциклы (сегодня это «Биг-Си» на Центральной улице Паттайи). Мы к этим моторизированным игрушкам ещё не привыкли. И, увидев новенькие мотобайки, тут же потянулись к ним. Я оседлал одну машину, Юля - другую. Менеджер магазина следил за нами с нескрываемым испугом. А когда я надул щёки, имитируя звук работающего мотора, на лице этого славного парня отобразилась паника. 

В тот раз всё обошлось. Мы вовремя покинули торговый зал (при этом Юля нечаянно отломила у одного мотоцикла сиденье). Когда мы уходили, я услышал за спиной вздох облегчения. В следующий раз на мотоциклах уже были развешаны таблички «донт тач». 

Так вот, будь я помоложе (и слегка подурней), я бы посидел на всех мотоциклах, выставленных на том бангкокском фестивале. Машины же были невероятно прекрасные. Мощные, огромные, яркие. Меня ужасно тянуло на «Харлей». Хотелось посидеть на «Хонде». И на «Триумфе». И на родном нашим сердцам «Пугати» (то есть на «Дукати»). Но ничего из этого я позволить себе не смог. Наверное, старею…

Как ни оттягивай, а финал произведения уже близок. Ладно, расскажу вам то, о чём публично рассказывать не принято. Но поскольку я не умею хранить тайн, и от меня никто этого не потребовал, расскажу.

В нашем классе появился новый ученик по имени Юрий. Мужчина примерно моих лет. Стройный. С орлиным профилем. Он будет учиться вместе с нами (если, конечно, мы его не разочаруем) целый год.

Мы с ним едва знакомы. И вдруг на прошлом занятии он заговорил. Замечу сразу - мы его к этому не принуждали. Мы, вообще, сидели себе тихо и мирно. Я имею в виду себя и Юлю.

Внезапно Юрий произнёс. «Я же из внешней разведки». Я напрягся. И неожиданно для себя проблеял: «Я тоже… Только с другой стороны». 

Я имел в виду совсем не то, на что можно подумать. Я из семьи сталинских сидельцев. Все мои родные пострадали от усатого палача. Папа сидел десять лет. Дедушка - шестнадцать. Мама отбыла шестнадцать лет сибирской ссылки. Бабушка - столько же. Сидельцами были друзья родителей и родители моих лучших друзей. Поэтому гэбистов и прочих разведчиков - бывших, нынешних и будущих - мы не переносим на дух (правда, не все, за друзей говорить не берусь, у них свои истории). И вдруг - такие доверительные признания.

Далее Юрий сообщил нам, что когда-то знал английский язык, как родной. Но прошло время, язык забылся. При этом Юрий загадочно произнёс: «Когда они все работали на нас». Я поёжился и сделал вид, что верю каждому слову. А какой я ещё мог сделать вид?

Сейчас у Юрия некий бизнес. То ли он чем-то торгует, то ли оказывает какие-то услуги. Его признания, полагаю, должны были вызвать у нас положительную реакцию (если ни восторг). Но чувство осталось странное.  

На этом заканчиваю. Не беспокойтесь за нашу судьбу, всё будет нормально. У нас есть небольшой выбор - порядка 160 стран мира. В каких-то из них бывших сотрудников внешней разведки быть не должно. Будем искать экспериментальным порядком. Если, конечно, сильно достанет.

PS  На снимках - наши бангкокские впечатления.