Дерево жизни

Под нашим балконом растет огромный куст. Росту в нем не менее семи метров. Ствола, понятное дело, нет. Но впечатление такое, что он есть. Центральную ветку, которую дилетанты от ботаники (вроде меня) принимают за ствол, оплел какой-то вьюн. И получился величественный гибрид куста с деревом в тропическом варианте. 

Поскольку я по образованию какой-никакой биолог, время от времени меня охватывает научный зуд. Мне хочется определить принадлежность этого растения к определенному роду и виду. И я на этом пути довольно далеко продвинулся. Сегодня я точно знаю, что это не береза, не сосна и не яблоня. Не белая акация, не слива и даже (почему - даже?) не грецкий орех. То есть это точно не дерево - при всей схожести конструкции. 

С другой стороны, биолог я отчасти фальшивый - поскольку мало что помню из тех наук, которые изучал в молодости. Так уж случилось. Значит, и париться по части определения этого растения я не буду. А вспомнил о нем совсем по другой причине, чем может показаться.

Дело в том, что куст этот три месяца назад (или около того) уже срезали. Под корень. Напрочь. А он взял, да и вырос заново. И вырастет еще, если его снова срежут. И снова вьюн поднимется по его центральной ветке. И снова будет казаться, что это не куст, а дерево. Потому что эта штука и есть - дерево жизни. Непобедимое, вездесущее, а потому и святое. 

Что может быть святее жизни? Смерть? Для людей религиозных - возможно. А для неверующих, таких, как я, свята только жизнь. Во всех ее проявлениях, даже не в самых приятных. 

Об этом я и думаю в эту минуту, собираясь выползти на балкон покурить. Сил на это нет никаких. Я только что победил жуткую болезнь под народным названием «простуда». Точного названия я не знаю. И знать не хочу. Болезнь уже позади (я надеюсь). Я снова (хотя и частично) живой. И снова могу работать. В последние дни я даже читать не мог. А сегодня - пишу.

Случилось всё внезапно. В минувшую среду отметили мы «День отца» - то есть день рождения Его Величества. Мы не стали предаваться праздности. Мы этот день честно отработали. Вечером посетили ресторанчик на Джомтьене. Вернулись домой и посмотрели праздничный фейерверк - прямо с балкона, поскольку фейерверк запускали с Пратамнака. 

На следующий день я проснулся с чувством, что ужасно устал. Накануне я закончил очередную часть книги и выслал ее на редакторскую правку. Дай, думаю, отдохну денек. А чтобы не тратить время понапрасну - мы погуляем. С утра, во внеурочный для прогулок час. В ходе прогулки я и заболел.

Я ощущал, как во мне закипали сопли… Не знаю, как выразиться по-научному. Сопли они и есть - сопли. Это лысину можно назвать иначе - алопецией. А как быть с соплями?

Мы сидели в ресторанчике на перекрестке Центральной и Третьей улиц. Я уже рассказывал об этом заведении. Хорошее местечко. Так вот, мы сидели в этом ресторанчике, и я потихоньку изводил запас хозяйских салфеток.  

Потом мы медленно отправились домой. Пешком. И с каждым шагом мне становилось все хуже. Домой притащились, когда у меня уже поднялась температура. Пришлось лечь в постель.

Что мне еще пришлось сделать, так это выпить мешок таблеток (не спрашивайте, каких - это знает только Юля). Пришлось пропустить фестиваль кошек, которого мы очень ждали. Фестиваль прошел в «Ройял Гарден Плаза» без нас. Прискорбный случай, но если бы я и заупрямился, мол, хочу взглянуть на кошек и - баста, то не дошел бы даже до Таппраи. Возлег бы рядышком со Спящим Красавой (он, кстати, спит беспробудным сном - аки младенец, ей-богу). И пришлось бы Юле тащить меня домой волоком. И было бы это некрасиво.

А так - лежу себе под одеялом. Мокрый, как мышь. Летаю в своих фантастических полуснах. Поглощаю горстями таблетки. Симулирую насморк.

Я и сам удивляюсь своей способности болеть. Юля говорит, что так не болеет никто - со стонами, охами, ахами, жалобами на вселенскую несправедливость и настойчивыми требованиями обнять и поцеловать. Это, действительно, душераздирающее зрелище. Спасает только то, что я этого зрелища не вижу. А Юлю не так жалко - она не писатель, живущий в Таиланде, а лишь его подруга. Верный Санчо - в юбке и с шашкой наголо. В качестве шашки мы используем поварешку, но это уже детали.

В субботу, когда болезнь перевалила за вторые сутки, случился кризис. Мне он запомнился странным видением. Я очнулся в тот самый момент, когда просил прощения у конфет - за то, что в детстве не любил шоколадные с мятной начинкой. Я не виноват. Это и в самом деле редкостная гадость. И что самое противное - не сразу поймешь, что внутри конфеты белая (фуууу!) начинка. А когда раскусишь, уже поздно - выплюнуть характера не хватает. Приходится давиться и есть. В смысле - изображать фальшивое наслаждение.

Когда я понял, что происходит, то удивился. Чего только ни придет в утомленную болезнью голову.

Потом стало полегче. Потом - совсем легко. Только читать и писать - извините. Я даже дневник отложил. Есть у меня постоянная тетрадка, в которой я веду дневник - уже много лет. Правда, с перерывами. Один из таких перерывов меня в эти дни и настиг.

Когда полегчало, я задумался. В последние два года я болею ничуть не реже, чем раньше. Даже наоборот - чаще и тяжелей. Но выхожу из болезненного состояния иначе, с другим настроением и с другими мыслями. Вот и сейчас первой пришла мысль, что я не ошибся. Я все правильно сделал. Я переиначил свою жизнь в правильном направлении. Там, на родине, я всякий раз лишался воли к жизни, терял часть того куража, который называется здоровым любопытством. Жалко же помирать вот так - от банальных соплей. Интересно, что там будет впереди - с технологиями, с государством, с людьми.

Мне было - не интересно. Не интересно в сорок два, в сорок пять, в сорок восемь. Совсем не интересно в пятьдесят. Пожалуй, в пятьдесят было настолько неинтересно, что можно было без особых сожалений помереть. Меня даже не заводила мысль, что многие люди обрадуются моей внезапной кончине. Ну, и пусть, думал я. В этом тоже есть своеобразная польза. Хоть кого-то напоследок порадую.

Здесь, в чужой стране, в мире, которого я не знаю, меня подобные мысли не посещают. В 2001 году в марте месяце я пережил инфаркт. В Москве. Дома. Один. Оклемавшись, я дотащился до аптеки и попросил лекарство «от сердца». И аптекарша - молодая белобрысая сволочь - сказала мне: «Иди отсюда, алкаш проклятый». И я сел на пол и заплакал. Огромный мужик, в котором тогда было 120 кг весу. Помогла уборщица явно не титульной для Москвы национальности. Она усадила меня, дала нитроглицерин и вызвала скорую. Такая вот история.

Вчера Юля вышла за лекарствами в аптеку. Наши хозяюшки Гина и Меу переполошились. Мол, где этот… бородатый? Юля объяснила. Девчонки принялись давать советы. Я знаю, они меня чуточку побаиваются. И - переживают. Я для них живой человек. Не «приеханец» и не «уеханец». Не лицо неправильной национальности. Не проклятый атеист. Я для них - человек, который сильно простудился. Только и всего.

На этом остановлюсь. Не хочу, чтобы мои записки снова превратились в спор. Я же ни с кем не спорю, тем более с самим собой. И никому ничего не пытаюсь доказать. Я просто рассказываю о себе. Это суть моей профессии - рассказать о себе. Остальное - как получится.

Немного о событиях, которые меня касаются лишь опосредовано. «Лента.ру» сообщила о новом проекте Алексея Андреева. Того самого, который вел «Вебпланету». Это удивительно талантливый человек. Я желаю ему удачи и мужества. Я с дистанции сошел. И сделал это вполне осознанно. Алексею желаю держаться - пока есть кураж, пока донимает то самое здоровое любопытство. Очень хорошая новость. Дай ему бог.

Два последних дня, когда становилось легче, мы с Юлей смотрели кулинарные фильмы Джереми Оливера, выложенные на «Ютубе». Сама кулинарная составляющая меня интересовала не особенно. В этом отношении мне вполне хватает талантов Юли, которая готовит, на мой вкус, божественно. Меня поразила свобода ведущего. Его необыкновенная доброжелательность. Его контактность. 

Мы обнаружили несколько смешных ляпов в фильмах Оливера. В фильме о путешествии по Норвегии он мимоходом сообщил, что семга куплена в магазине, и с неё по этой причине счищена чешуя. А у семги нет чешуи. В фильме об Андалусии Оливер красочно расписал, как любили помидоры древние римляне. А они помидоров не любили и любить не могли. Помидоры привезли в Европу испанцы - уже после открытия Америки. А в пищу их стали употреблять лишь с начала девятнадцатого века.

Но эти смешные проявления невежества молодого английского кулинара нас не огорчили. Мы и сами частенько допускаем ляпы. Всего знать невозможно. Главное - вовремя признать свою ошибку. Сказать: «Надо же, а я не знал! Извини, брат, что-то я дал маху». И все будет хорошо. И больше ты этой ошибки не допустишь.

На сегодня всё… Я еще не в форме. Поэтому пост получился не особенно веселым. Но все нормально, я стремительно поправляюсь. Надеюсь, что это кого-то всё-таки обрадует.

Вспомнилась одна история. Дело было в Египте. Мой, как сейчас выясняется, приятель (он об этом даже не догадывается) Михаил Росляков, актер одного из московских театров, зашел в автобус, собиравший по всей Хургаде туристов для поездки в Каир. Михаил вошел в салон, прижимая к себе подушку. Окинул дремлющих туристов внимательным взглядом. И произнес: «Здравствуйте, русские люди… Надеюсь, что русские». 

В этот момент я и понял, что это мой новый приятель. Хотя, с той поры мы ни разу с ним не виделись - вот уже более пяти лет.

PS Подборка фотографий на этот раз случайна. Это - впечатления с наших прошлых прогулок по Паттайе. И - мир, в котором мы живем.